Самое противное было то, что и ускорится я не мог — приходилось отмечать путь для возможной подмоги. Когда она придёт я не думал — тут скорее важен был сам факт. А ещё я ощущал себя дураком, влезшим в полное дерьмо. Героические порывы это замечательно, но я представлял себе это как-то по другому. Ну там, я врываюсь в лагерь, крошу бандитов мелкими кубиками и освобождённая красавица падает мне на грудь со словами благодарности и стремлением вот прямо здесь и сейчас одарить своего спасителя чем только может. Или даже две красавицы… или три…

На деле я уже пятый час тащился по заболоченному лесу и конца и края ему не предвиделось. Кроме того уровень воды постоянно повышался и вскоре пришлось брести буквально по пояс в болоте. Хорошо ещё я додумался срубить длинный шест, которым и прощупывал дно, прежде чем шагнуть.

Глава 10-2

Подобное я видел по телевизору в одном шоу — там мужика выкидывали в каком-нибудь диком лесу и он пытался выжить практически с одним ножом. Такое себе развлечение, как по мне, но вот момент с проверкой дороги палкой я запомнил. Точнее вспомнил о нём, когда первый раз нырнул с головой в подвернувшуюся под ноги яму.

Вода была мало того что холодной, не ледяной конечно, но такой мерзко стылой, от которой тело не замерзало сразу, но очень быстро ты начинал только и думать о том как бы согреться, так ещё в ней плавала всякая гадость. Мусор, тина, мелкие водоросли, в которых копошилась куча жучков, червячков и прочей мерзости. Мне, как человеку исключительно городскому, это было вдвойне противно. И не прибавляло хорошего настроения.

Но я продолжал упрямо двигаться вперёд, следуя по следам сбежавших бандитов. Почему? Сложно сказать. Не то чтобы я прям уж так хотел выручить случайную любовницу. Вся прошлая жизнь приучила меня к циничному отношению к другим людям. Я даже измены невесты терпел, считая их неизбежным злом, с которым нужно просто смириться. И даже смерть знакомых, а это случалось не так уж и редко, не трогала меня, не говоря уже о свсем посторонних людях, типа тех наркоманов, что застрелили в моём подъезде накануне попадания сюда.

Вот и здесь с момента появления в этом мире я плыл по течению. Да, вступился за Васку, но по большому счёту лишь потому что она мне самому понравилась. Ввязался в драку с гоблинами, но положа руку на сердце, поначалу лишь для того, чтобы испытать обретённую силушку молодецкую. Это уже потом, боевая злость наложилась на детские воспоминания, да и убитый мальчишка повлиял.

Только вот мог ли я дать себе слово, что с девушкой ничего не случится после моего отъезда. Насколько хватит сына старосты, пока он не пойдёт вымещать злобу за испытанный страх и побои на беззащитной травнице. Или что монстры больше не вернуться. Почему я не пошёл группой Дорина к логову, чтобы проконтролировать процесс. Ведь пусть даже я не смог одолеть гоблинского патриарха, то на других у меня сил хватало с избытком.

А теперь, глядя на то, как авантюристы облажались с охраной обоза, качество зачистки логова под большим сомнением. Но нет, я предпочёл женские ласки блужданиям по лесу с неизвестным результатом. А всё потому что нашёлся кто-то, кто сделает неприятную работу за меня. Но сейчас всё было совершенно по другому.

Я сам принял решение идти вслед за бандитами и спасти Мирку. Можно сказать впервые проявил силу и характер. И отступить сейчас означало вернуться не просто бросить девушку в беде, нет. Это было бы бегство от себя нового, возвращение затюканного всеми инженера по киберсистемам, которому изменяет невеста, эксплуатирует будущая тёща и унижает правительство, ограничивая свободу с помощью коэффициэнта социальной значимости. Пусть предъявить мне никто ничего не посмеет, но от себя я убегу едва ли.

“Меньше пафоса, а то уже зубы сводит, — Шиза не собиралась отпускать меня одного — Пытаешься оправдать свой идиотизм? Тебе же сказали — приедут специально обученные люди, на верхом на особых животных, способных ходить по болоту и всех спасут”

“Только вот когда это будет и окажется ли среди этих “всех” Мирка не ясно, — спорить с собственным раздвоением личности было то ещё удовольствие, но зато позволяло отвлечься от однообразных действий по поиску пути. — И вообще, кто в детстве мечтал стать героем? Вот и радуйся, о нас так или иначе сложат легенды. Либо о доблести, если мы всех спасём, либо о глупости, если прибывшая помощь в итоге найдёт нашу утонувшую в болоте тушку.”

“Идиот, — припечатала меня Шиза, — помрёшь — домой можешь не приходить!”

Ну вот, обиделся. Теперь и поговорить не с кем будет. А просто брести по болоту невероятно скучно. Точнее это настолько тяжело, даже с моей новоприобретённой силой, что мозг просто отключается, впадает в подобие транса, а это чревато тем, что я могу заблудиться. Чем глубже была топь, тем меньше кругом росло деревьев. Соответственно тяжелей обнаружить следы бандитов. Слишком легко не заметить обломанный сучок или собранную кору или же ошибиться в том, кто это сделал.

И хорошо ещё что мне по дороге никакой живности не встретилось. Вспоминая приснопамятную белку и зеленокожих уродцев ожидать можно чего угодно. От фей до гидры, трижды тьху через плечо. Хотя может их всех бандиты распугали. Вряд ли бы они сунулись в такое место, если бы тут было смертельно опасно. Позади меня что-то шумно булькнуло…

Накаркал! Очень хотелось надавать себе по пустой голове, но возможности не было — я изображал из себя бешенную обезьяну, скача по деревьям и то и дело уворачиваясь от длинных языков, которыми меня, словно комара, пытались поймать обитатели болота.

Естественно это оказались лягушки. Хотя называть так тварь размером с небольшой грузовик я бы не стал. У меня это слово ассоциировалось с маленькими зелёными существами, которых я ловил в детстве. Там, где мы жили после эвакуации они водились в изобилии. Даже жаба не подходило для того ужаса, что решило мной пообедать. Даже они не такие мерзкие.

И ладно бы тварь была одна. Пусть здоровая, но при определённой снорвке завалить можно кого угодно. Так нет. На шум подтянулись её товарки в количестве трёх штук. И вот уже минут двадцать гоняют меня по кругу, попутно снося последние оставшиеся деревья. И казалось бы всё, выхода нет, надо отступать. Уж убежать я могу с лёгкостью, практически улететь, в одно касание отталкиваясь от жидких стволов болотной растительности. Но нет, я чувствовал что начинаю заводиться. А значит не уйду пока не положу всех этих гадин.

Такое у меня иногда бывало. Редко но метко, как говорится. Я закусывался на какой-нибудь проблеме и не мог больше думать о чём-то другом. Это граничило с помешательством, я не ел и не спал, пока не найдё решение, и буквально кидался на любого, кто пытался меня отвлечь. И всё бы ничего, но пару раз в детстве подобное состояние накатывало на меня в драке.

И тогда мне становилось всё равно, как, кто и чем меня бъет. Я раз за разом поднимался, кидаясь на противника гораздо больше и сильней меня. Даже если он был не один. Последний раз это было в Ярославле, куда нас эвакуировали из Москвы. Тогда на меня наехала местная шпана, обирающая беженцев. Когда они попытались отнять у мамы узелок с пожитками меня и накрыло. Я разбежался и боднул головой в живот главаря.

В итоге мне досталось так, что пару недель пришлось отлёживаться, а синяки не сходили несколько месяцев, но имущество я защитил. Шпана решила что связываться с бешенным малолеткой себе дороже. Одно дело пощипать бежецев, а вот за мокруху могли и к стенке прислонить.

А тут шкет которого соплёй перешибёшь кидается будто бессмертный. Короче в нашем лагере они больше не появлялись. А я постарался держать себя в руках и в принципе у меня это почти получилось, дрался с тех пор я редко, и даже тогда на меня не накатывало это состояние. А вот сейчас я чувствовал как возвращается это, казалось бы давно и прочно позабытое ощущение.

Только теперь я не был мальчиком для битья, скорее уж наоборот. А то что каждая из лягух могла проглотить меня целиком… так оно даже интереснее! Какой кайф с мелочовкой возиться.